сатана у Булгакова
May. 11th, 2019 04:38 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
parohУслышал у Дмитрия Быкова: "Я написал же когда-то, и в этом не раскаиваюсь, что у Булгакова не сатана, а Валентин Гафт описан.", нагуглил: "Да, хотя Воланд не самое страшное зло, хотя он плут и весельчак, хотя он Мефистофель, хотя он на самом деле самый обаятельный персонаж книги, но он воспринимался многими как руководство к действию, как разрешение на зло, как санкции. Почему? А потому, что в этом мире невозможно иначе. И в результате главный посыл романа, что самым страшным из пороков является трусость, отходил на задний план, а на первый выходило царство сатаны, санкционированное обаятельное зло. Ну, конечно, он не идеал, он дьявол, он Валентин Гафт такой, уж если на то пошло." и не согласился.
Насколько я понял, по мнению Дмитрия Львовича, Воланд недостаточно зол, что неправильно. Но, извините, отец Булгакова - профессор духовной академии, и ясно, что худо-бедно про дьявола он сыну рассказывал. Воланд достаточно зол.
Вспомним 29-ю главу, когда на крышу ( не в подвал, но это мелочь, просто мастерская деталь ) приходит Левий: "Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?". Основной подтекст - не хочешь ли ты чтобы здесь, на крыше оказался Иешуа и уничтожил этот мир светом, не пора ли тебе обратно. А скрытый, дьвольский подтекст мирового зла - ободрать весь земной шар, чтобы наслаждаться 100% тьмой. Итак, структура пространства такова, что Иешуа лично прийти не может, чтобы не уничтожить мир. Воланд тоже не может прийти в подлинном виде по той же причине, и поэтому приходит не один.
Свита помогает удерживает зло в рамках. Например, Бегемот, он же Левиафан по Библии, - первый после Бога. В романе он играет роль первого после сатаны, практически постоянно тому противореча, раздражая и выводя его из себя. Т.е., в каком-то смысле являясь сатаной для Воланда:
" — Мессир, я вновь обращаюсь к логике, — заговорил кот, прижимая лапы к груди, — если игрок объявляет шах королю, а короля между тем уже и в помине нет на доске, шах признается недействительным.
— Ты сдаешься или нет? — прокричал страшным голосом Воланд."
Свита канализирует мировое зло. Гнев Воланда уходит на свиту, т.е. в никуда, в небытие, и мир остается целым. Если не считать мелочей, вроде "Грибоедова".
Насколько я понял, по мнению Дмитрия Львовича, Воланд недостаточно зол, что неправильно. Но, извините, отец Булгакова - профессор духовной академии, и ясно, что худо-бедно про дьявола он сыну рассказывал. Воланд достаточно зол.
Вспомним 29-ю главу, когда на крышу ( не в подвал, но это мелочь, просто мастерская деталь ) приходит Левий: "Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?". Основной подтекст - не хочешь ли ты чтобы здесь, на крыше оказался Иешуа и уничтожил этот мир светом, не пора ли тебе обратно. А скрытый, дьвольский подтекст мирового зла - ободрать весь земной шар, чтобы наслаждаться 100% тьмой. Итак, структура пространства такова, что Иешуа лично прийти не может, чтобы не уничтожить мир. Воланд тоже не может прийти в подлинном виде по той же причине, и поэтому приходит не один.
Свита помогает удерживает зло в рамках. Например, Бегемот, он же Левиафан по Библии, - первый после Бога. В романе он играет роль первого после сатаны, практически постоянно тому противореча, раздражая и выводя его из себя. Т.е., в каком-то смысле являясь сатаной для Воланда:
" — Мессир, я вновь обращаюсь к логике, — заговорил кот, прижимая лапы к груди, — если игрок объявляет шах королю, а короля между тем уже и в помине нет на доске, шах признается недействительным.
— Ты сдаешься или нет? — прокричал страшным голосом Воланд."
Свита канализирует мировое зло. Гнев Воланда уходит на свиту, т.е. в никуда, в небытие, и мир остается целым. Если не считать мелочей, вроде "Грибоедова".
